Ёрстка.
Как объяснить, что вот я проваливаю экзамен на человечность, вот устаю так, что чувствую себя Русалочкой, ходящей по острым ножам, вот мне приходится есть, спать и грустить, потому что через себя не перешагнёшь - но вот я шагаю через мост и изумлённо замираю в закатных лучах.
Иногда мне кажется, что мне достаточно уметь видеть, чтобы жить. Иногда - что это особенное волшебство, приходящее только весной, чтобы разбудить жизнь. И зима, кажется теперь, придумана только для того, чтобы стать чёрно-белым контрастом, долгой ночью перед рассветом. Ох, эти вечерние парки, укрытые слоями листвы - зелёное море с островами фонарей. Через мост едет трамвай, заслоняя солнце, и его огромная тень птицей несётся передо мной. Мои первые бабочки - три золотисто-зелёных блика над дорогой в воображаемый город, вот прямо такие, золотисто-зелёные, без единого чёрного пятнышка.
Я выхожу на крышу - кто знал, что я так внезапно найду её именно здесь, где бываю так часто? - и старые сны обрушиваются на меня ворохом, а я пытаюсь подхватить хоть один. И вот в воздухе кружится одна только пушинка, да и ей удаётся ускользнуть.
Мне снится глубокое, как море, небо - а может быть, наоборот. А потом я смотрю в мрачно-синюю ночную Неву и лодку в ней, и снова и снова охватывает ощущение вселенского знания.
Я вижу людей на улицах, я слушаю и говорю с ними, а лето неслышно вползает в окно - вот я наконец дома, и ветер шумит почти как дождь, по спине бегут мурашки, и хочется верить, что всё впереди.
Иногда мне кажется, что мне достаточно уметь видеть, чтобы жить. Иногда - что это особенное волшебство, приходящее только весной, чтобы разбудить жизнь. И зима, кажется теперь, придумана только для того, чтобы стать чёрно-белым контрастом, долгой ночью перед рассветом. Ох, эти вечерние парки, укрытые слоями листвы - зелёное море с островами фонарей. Через мост едет трамвай, заслоняя солнце, и его огромная тень птицей несётся передо мной. Мои первые бабочки - три золотисто-зелёных блика над дорогой в воображаемый город, вот прямо такие, золотисто-зелёные, без единого чёрного пятнышка.
Я выхожу на крышу - кто знал, что я так внезапно найду её именно здесь, где бываю так часто? - и старые сны обрушиваются на меня ворохом, а я пытаюсь подхватить хоть один. И вот в воздухе кружится одна только пушинка, да и ей удаётся ускользнуть.
Мне снится глубокое, как море, небо - а может быть, наоборот. А потом я смотрю в мрачно-синюю ночную Неву и лодку в ней, и снова и снова охватывает ощущение вселенского знания.
Я вижу людей на улицах, я слушаю и говорю с ними, а лето неслышно вползает в окно - вот я наконец дома, и ветер шумит почти как дождь, по спине бегут мурашки, и хочется верить, что всё впереди.