Ёрстка.
Мир взрывает мне мозг своей красотой, я не успеваю ни осознать это всё, ни записать.
Смешной и любимый дядя, приехавший издалека, звонит и зовёт гулять. Мы сидим в дорогущей кофейне, я рассказываю о жизни, почти ничего не боясь, потому что он - друг, он понимает. "Поехали сейчас в Кронштадт?". И вот уже одиннадцать вечера, а мы мчимся по трассе с изогнутыми фонарями, слева и справа - только море и пылающее небо, и я вспоминаю, как часто видела это во сне. И пробирает до самых косточек, потому что так не бывает. В городе - узкие перекрёстки меж стен из красного кирпича, склоны, выстланные мхом, мостовая из крупных булыжников. Я уже ничему не удивляюсь, совсем не до того, слишком уж правильно и как надо. Мы говорим о крышах, о тепле и о том, что будет через много-много лет. Я бегу вприпрыжку по подвесному мосту и замираю в парке, видя стайку жемчужных чаек. В голове то Элидор, то Валинор, то тысяча других несуществующих мест. А впереди поющее море. И корабли.
Мы убегаем от дождя, и в машине Мэттью Беллами негромко поёт нам о том, что замёрз и заблудился. Ну а мне на этот раз так тепло и уютно, что я почти засыпаю по дороге домой. А потом открываю глаза, вижу зелёное море и фонари, и накрывает осознание: вот и лето. Теперь всё будет хорошо.
Смешной и любимый дядя, приехавший издалека, звонит и зовёт гулять. Мы сидим в дорогущей кофейне, я рассказываю о жизни, почти ничего не боясь, потому что он - друг, он понимает. "Поехали сейчас в Кронштадт?". И вот уже одиннадцать вечера, а мы мчимся по трассе с изогнутыми фонарями, слева и справа - только море и пылающее небо, и я вспоминаю, как часто видела это во сне. И пробирает до самых косточек, потому что так не бывает. В городе - узкие перекрёстки меж стен из красного кирпича, склоны, выстланные мхом, мостовая из крупных булыжников. Я уже ничему не удивляюсь, совсем не до того, слишком уж правильно и как надо. Мы говорим о крышах, о тепле и о том, что будет через много-много лет. Я бегу вприпрыжку по подвесному мосту и замираю в парке, видя стайку жемчужных чаек. В голове то Элидор, то Валинор, то тысяча других несуществующих мест. А впереди поющее море. И корабли.
Мы убегаем от дождя, и в машине Мэттью Беллами негромко поёт нам о том, что замёрз и заблудился. Ну а мне на этот раз так тепло и уютно, что я почти засыпаю по дороге домой. А потом открываю глаза, вижу зелёное море и фонари, и накрывает осознание: вот и лето. Теперь всё будет хорошо.
Все и правда будет хорошо, и тепло.
И правда сегодня такое... Четкое осознание что вот оно - лето.
Вот.