Ёрстка.
(день пятый)
1. Сегодня у нас долгожданный вечер литовской кухни. Мы весь день готовим вместе странные вкусные штуки: цеппелины, кибинай, жареные сердца, а в холодильнике появляется много литовского пива. Перед самым приходом гостей кто-то внезапно предлагает антуражно одеться; мы никак не можем определиться, ролевики мы или просто идиоты, но получается задорно (вот, например, я).
Вечер удаётся на славу, после еды и обсуждений мы играем в «Крокодила», показывая слова по частям какими-то безумно сложными и весёлыми способами. Я ужасно рада видеть людей, сейчас мне чудовищно не хватает такого легкомысленного общения.
2. Когда все уже собираются уходить, А. решительно подходит к В. и приглашает её на кофе (мы убегаем в дальнюю комнату, изо всех сил сдерживая смех — как дети, Господи). Ужасно интересно, что из этого получится.
3. В три ночи мы с Н. всё ещё сидим на кухне и внезапно говорим о важных вещах, и слова прорываются сквозь мои страхи и сдержанность, как сквозь большую плотину. Я бесконечно упрямлюсь, но, да, мне становится легче.
1. Сегодня у нас долгожданный вечер литовской кухни. Мы весь день готовим вместе странные вкусные штуки: цеппелины, кибинай, жареные сердца, а в холодильнике появляется много литовского пива. Перед самым приходом гостей кто-то внезапно предлагает антуражно одеться; мы никак не можем определиться, ролевики мы или просто идиоты, но получается задорно (вот, например, я).
Вечер удаётся на славу, после еды и обсуждений мы играем в «Крокодила», показывая слова по частям какими-то безумно сложными и весёлыми способами. Я ужасно рада видеть людей, сейчас мне чудовищно не хватает такого легкомысленного общения.
2. Когда все уже собираются уходить, А. решительно подходит к В. и приглашает её на кофе (мы убегаем в дальнюю комнату, изо всех сил сдерживая смех — как дети, Господи). Ужасно интересно, что из этого получится.
3. В три ночи мы с Н. всё ещё сидим на кухне и внезапно говорим о важных вещах, и слова прорываются сквозь мои страхи и сдержанность, как сквозь большую плотину. Я бесконечно упрямлюсь, но, да, мне становится легче.