Ёрстка.
Р. ведёт меня в пещерные системы: мы идём по берегу речки Десны, а затем ложимся на землю и вползаем в склон. Меня охватывают каменные стены, кромешная темнота и зарождающаяся паника. «Если станет очень страшно, я вцеплюсь в него и закричу» — думаю я, и эта мысль чуть-чуть меня успокаивает, а потом проход становится чуть шире и выше, и можно даже сесть. Мы проходим несколько десятков метров: вокруг грязь и камни, надписи на камнях и совершенно одинаковые ответвления. «Ты же запоминаешь дорогу?» — спрашивает Р.
В последнем гроте мой фонарик вдруг выхватывает из тьмы что-то серебристое и мерцающее, я ойкаю и пытаюсь сфотографировать. Р. флегматично выпускает из себя сигаретный дым и пару слов о том, что это просто пещерный гриб, но выглядит оно совершенно волшебно. Вокруг по-прежнему чернота, я ни на секунду не перестаю чувствовать, какая громада камней и земли нависает между нами и реальным миром. Мы исследуем последний грот и возвращаемся на поверхность. Последние несколько метров — самые тяжёлые, потому что идут под углом вверх, и я выбиваюсь из сил, подтягиваясь на руках, но вижу свет дня, прекрасный, живой, и поднимаюсь.
В следующем эпизоде мы с Р. идём глубокой ночью через промзону, надеясь срезать длинный путь. Полнолуние, закрытые наглухо железные ворота, свет в пустых сторожках, вой собак. Нелепо, но весело: Р. был здесь когда-то давно, зато я разбираюсь в карте. Через час мы приходим домой, через три часа я сплю, моё подсознание мутное и взволнованное, как банка с илом, песком и речной водой, которую как следует встряхнули. И мне снится Р.
В последнем гроте мой фонарик вдруг выхватывает из тьмы что-то серебристое и мерцающее, я ойкаю и пытаюсь сфотографировать. Р. флегматично выпускает из себя сигаретный дым и пару слов о том, что это просто пещерный гриб, но выглядит оно совершенно волшебно. Вокруг по-прежнему чернота, я ни на секунду не перестаю чувствовать, какая громада камней и земли нависает между нами и реальным миром. Мы исследуем последний грот и возвращаемся на поверхность. Последние несколько метров — самые тяжёлые, потому что идут под углом вверх, и я выбиваюсь из сил, подтягиваясь на руках, но вижу свет дня, прекрасный, живой, и поднимаюсь.
В следующем эпизоде мы с Р. идём глубокой ночью через промзону, надеясь срезать длинный путь. Полнолуние, закрытые наглухо железные ворота, свет в пустых сторожках, вой собак. Нелепо, но весело: Р. был здесь когда-то давно, зато я разбираюсь в карте. Через час мы приходим домой, через три часа я сплю, моё подсознание мутное и взволнованное, как банка с илом, песком и речной водой, которую как следует встряхнули. И мне снится Р.